- Он плохо спит по ночам. Днём вроде бы нормально. Реагирует на все шутки. С ним играют все наши родственники, они все его любят больше своих детей. Он тоже смеётся, пытается подняться на ножки. А по ночам ворочается, не спит,- молодая учительница держала сына на руках и сбивчиво рассказывала свою историю, еле сдерживая слёзы.
Гадалка, казалось, слушала её одним ухом, но иногда кивала головой в знак понимания, и выкладывала амулеты на потрёпанный с годами персидский палас. На паласе были изображены какие-то круги, усеянные изнутри звёздочками, контуры птиц и животных, среди которых преобладали ястребы и львы.
Этот палас ещё в те времена, когда народ загнали в колхоз, забыл на пороге дома гадалки старый ардабильский дервúш, который ходил по деревне и предлагал свои услуги всем, кого удавалось застать на улице. Был месяц-май, и люди от мала до велúка трудились в поте лица на рисовых полях.
В то время старшему сыну Бибú уже минуло шесть лет, а младшему – четыре, и глава семейства изъявил желание, как он выразился, проводить своих сыновей в мир православных мусульманских мужчин, иначе говоря, совершить над детьми обряд обрезания.
Дервиш не торговался. Ломоть хлеба, бурдюк молока и немного еды в дорогу полностью удовлетворили его по части оплаты за труды. Всё равно в колхозе ни у кого денег не было, а даже если и были, то в Ардебиле новые русские купюры не взял бы самый паршивый брадобрей.
Он выполнил обряд и ушёл, опираясь на свой высоченный посох, и забыв палас и амулеты – святой камень из Каабы, четки, вырезанные из ствола железного дерева и маленький кусочек жёлтой бумаги, на котором были выведены слова молитвы.
Всё, кроме паласа, гадалка выбросила, потому что нельзя вносить в дом чужой камень, а молитва и вовсе могла быть проклятием. Мало ли что рассказывают про дервишей.
Палас и в те годы был поистёртым, а до нынешних дней добрался, грозясь немедленно обратиться в прах.
- Ребёнок не спит по ночам, плачет, не даёт спать всей семье. Утром кому на работу надо, кому в школу. Не высыпаемся,- пожаловалась учительница,- а доктора говорят, всё нормально, не переживайте, скоро сон восстановится. Вроде бы уважаемые люди, закончили в своё время институты, а вылечить одного ребёнка не в силах.
Гадалка, сидя на коленях, подожгла в чашечке ароматную траву, в народе именуемую узерú, и терпкий запах дыма быстро заполнил небольшую комнату.
- Не знаю, почему меня зовут гадалкой,- проворчала она.- Я лекарь, и очень хороший. Помнишь старого Нифтуллý, вашего соседа? Аллах ему судья, мир праху. Всю жизнь прожил бесшабашно, пил, курил. А ко мне пришел с такой запущенной язвой, что врачи от него отказывались, и даже не пускали на порог больницы. Но я же его вылечила. Он ещё двенадцать лет прожил после этого. Или же шофер Дадáш, твой сосед.